Блог клуба - Клуб любителей поэзии

Заря уже над кровлями взошла.
Пора. Пестрит узорами страница.
И синева усталости ложится
На влажный блеск оконного стекла.

Но жаль уснуть. Смущенная душа
Так непривычно вдруг помолодела,
Так просто рифма легкая задела
Медлительный клинок карандаша.

Я не творю. С улыбкой, в полусне,
Набрасываю на бумагу строки,
И свежий ветер трогает мне щеки
Сквозь занавес, раздутый на окне.

Как я люблю непрочный этот час
Полусознания, полудремоты.
Как пуст мой дом. Как дружелюбно кто-то
Касается моих усталых глаз.

О, это ты, последняя отрада —
В квадратном небе зреет синева,
Чуть-чуть шуршит незримая листва,
И никого, и никого не надо.

***
Дырявый зонт перекосился ниже,
Плащ отсырел, намокли башмаки.
Бурлит фонтан. Весенний дождь в Париже —
И девушке не избежать руки
Еще чужой, еще немного страшной,
Она грустит и отступает прочь,
И с лесенкой фонарщик бесшабашный
Их обогнал, и наступила ночь.
Сгущая мрак над улочкой старинной,
Бесцветные, как рыбьи пузыри,
Висят цепочкой тонкой и недлинной
Ненужные влюбленным фонари.
Всю ночь шумят деревья в Тюильри,
Всю ночь вздыхают где-то на Неглинной.

Владимир Львович Корвин-Пиотровский… Мало, кто помнит сейчас этого замечательного русского поэта из того поколения, на долю которого выпали – Первая мировая война, революция 1917 года, Гражданская война, отступление с Белой армией с родины, наконец – чужбина, эмиграция… Этот рассказ о нём.
В цикле «Стихи к Пушкину», созданном в тридцатые годы, он писал:

Не спится мне. Не знаю почему –
Лежу всю ночь и комкаю подушки,
Всю ночь гляжу в изменчивую тьму,
И вот из темноты ко мне приходит Пушкин.
- Скакал всю ночь, цыганская судьба.
Он бросил плащ и улыбнулся хмуро.
- На сорок верст случайная изба,
Но даже в ней жандармы и цензура.
О, легкий взлет горячечной мечты, -
Мне сладостно в жестокой лихорадке
Запоминать и смуглые черты,
И разговор, текущий в беспорядке.
- Берлин? Еще бы; так и в старину,
Российской музе странствовать не внове,
И я свершил прогулку не одну,
Был и Кавказ, и служба в Кишиневе.
Стучат часы. Бессонница и бред,
Ползет рассвет, медлительный и скучный.
Уж колокольчик замер однозвучный,
И в коридоре топает сосед…

Нетрудно представить себе какую-нибудь комнатушку в одной из берлинских гостиниц, где ютились многие русские беженцы. Перо, бумагу, чернильницу. Серый рассвет или легкие сумерки. Может быть, шум трамвая или машин. Сколько тоски и печали в стихах его! А обращение, заметим, не в какой-то возлюбленной, - к Пушкину…

Знавший его в те времена, писатель, земляк, также эмигрант Роман Гуль вспоминал о том, как познакомился с Владимиром Корвин-Пиотровским. Именно в Берлине, в 1920 году. Будучи родом из Белой Церкви, где он родился в 1891 году, Корвин-Пиотровский попал в Германию через Польшу, еще носил военную форму. В разговорах любил шутку. О своих предках – а это было старая дворянская семья – говорил с почтением. В этом роде, по его словам, был даже венгерский король Матвей Корвин. Так что он, Владимир, дескать, имеет право на венгерский престол.

Во время Первой мировой войны Владимир Львович служил в армии артиллеристом. В войну Гражданскую служил в войсках под началом генерала Бредова, а позднее в отряде есаула Яковлева. Случился однажды в его жизни такой эпизод. В каком-то местечке, кажется, Казатин, их отряд начал самочинные аресты всех подозреваемых в сочувствии большевикам. Ну, при этом основные кары обрушились на еврейское население. И в этот момент Корвин-Пиотровский вдруг заметил на вокзале за столом своего старого гимназического товарища Лившица. Он знал, что Лившиц и еврей, и коммунист. То есть, смерти ему не избежать. Подойдя к нему быстро, позвал с собой в вагон, оставил в своем купе до тех пор, пока опасность миновала. Позднее, оставшийся живым этот Лившиц, оказавшийся по каким-то делам в Берлине, нашел Корвина-Пиотровского и желая
отблагодарить чем-то то, помог в издании сборника его стихов.
Данный эпизод прекрасно охарактеризовал офицера, поэта…

В 20-е годы Корвин-Пиотровский участвовал в разных берлинских литературных группах, печатался во многих выходивших там русских журналах и газетах. В 1923 году там же, в Берлине, издал он свою первую книжку «Полынь и звезды». За ней с интервалами в несколько лет последовали «Каменная любовь», «Беатриче».

После прихода к власти Гитлера, как многие, Корвин-Пиотровский, вместе с женой и сыном, уехал во Францию. А когда фашисты пришли и сюда, вступил в ряды Сопротивления. В опубликованной в 1945 году в Париже на книге воспоминаний Андре Фросара «Дом заложников» ( André Frossard, «La maison des otages» ), есть рассказ о том, как мужественно вел себя перед лицом оккупантов, каким уважением пользовался среди других узников этот русский – Владимир Корвин-Пиотровский. Не без гордости ссылался позднее в своей биографии на эти странички поэт.
После войны в Париже он выпустил еще два поэтических сборника: «Воздушный змей» и «Поражение». Многие из стихов были сочинены именно в немецком плену. Сочинены по памяти, затем запечатлены на бумаге. Вот отрывок из одного такого стихотворения:

На площади клубится пар,
Скрипит фонарь в ключе скрипичном,
Без смысла в тупике кирпичном
Качается стеклянный шар.
В нем бабочка заключена, -
Невольной жалости достойна,
Она, от боли или спьяна,
Срываясь, бьется беспокойно,
Насквозь огнем прокалена.
Летучей плоти отраженье
Трепещет и шуршит слегка, -
Я узнаю издалека
Её падучее круженье…

Тонко связались, переплелись тут образ попавшей в абажур бабочки, чьи крылья обжигаются и умирают от раскаленной лампы, и образ души человека, оказавшегося в тупике тюремной камеры – в «тупике кирпичном»…
Как поэт, как философ Владимир Корвин-Пиотровский умел соединить трудносоединимое. Это было и в произведениях, отмеченных печатью собственных, интимных переживаний. Такие же черты были свойственны и его стихам на темы русской истории, навеянные эпосом: «Плач Ярославны», «Игоревы полки», и темы из западноевропейской литературы – «Беатриче», «Смерть Дон Жуана» и другие.
Знавшие поэта в Париже, рассказывают, что некоторое время, под впечатлениями Победы в 1945 году, в нем пробудился патриотический дух, который едва не привел его к решению вернуться на родину. Что бы могло стать с ним, с бывшим белым офицером, в сталинском Советском Союзе, можно представить. Если он не оказался бы сразу в ГУЛАГе, то наверняка был бы превращен в молчаливый камень.
Этот сборник поэта вышел в свет в 1950 году
Этот сборник поэта вышел в свет в 1950 году

Так или иначе, но послевоенная Франция, послевоенная Европа уже были не такими, какими он знал и любил их. Корвин-Пиотровский перебирается в Америку, пишет, печатается. Из периодических изданий главным образом в «Новом журнале». В 1968 году, уже посмертно, нью-йоркский издатель Камкин выпустил 2-томник сочинений Владимира Корвина-Пиотровского «Поздний гость», в который вошли основные его работы.
Русский офицер, поэт, изгнанник, герой французского Сопротивления, как прекрасно умел он видеть мир. Но исполнилась ли его мечта, о которой он писал:
В мой смертный час и я отмечу
Бег облака и дождь косой, -
Вся родина слетит навстречу
Рекой, туманом и росой,
Поющей птицей, ветром, громом,
Неувядаемой весной…

Это о себе. Связывая свою судьбу с судьбой тысяч и тысяч земляков, оказавшихся в изгнании, эту же тему он брал шире, на ноту выше:

Мы умирали, не старея
На европейских мостовых,
В лазурной гавани Пирея,
В парижских улочках кривых.
И, лежа на спине глядели,
Не отводя хрустальных глаз,
Как звезды синие редели,
Как догорал зеленый газ.
Мы дружбу с небом заводили,
Чтоб быть подальше от земли...

Впрочем, нет. Может быть, самые пронзительные строки у Владимира Корвин-Пиотровского и о себе, и о многих земляках, эти:
Подходит смерть, и странно мне прощанье
С самим собой на чуждом языке…
Скончался поэт 2 апреля 1966 года в Лос-Анжелесе.

«Люблю тебя, Петра творенье»
[/b][/i][/h2]